Казалось, будто и моя душа умерла в тот момент, когда я узнал, что заговорщики живым похоронили моего брата.
Гулко стучали молотки, взлетала белыми облачками кирпичная крошка. Тяжелая каменная плита со скрежетом сдвинулась со своего места.
– Не делай этого…
Я шагнул вперед, заглядывая в темную пасть могилы. Истлевшее тело брата можно было узнать только по волосам, таким же длинным и густым, как были у меня самого. Я давно примирился со смертью Мирчи, однако в этот проклятый день все началось сначала, и боль потери снова, по второму разу разрывала мое сердце. Только теперь оказалось еще страшнее… Благопристойности, которую смерти пытаются придать на похоронах, не было. Скорчившийся в каменном мешке человек, до последнего мгновения боролся за жизнь, отчаянно глотал воздух, а его руки судорожно сжимали комья земли.
(Елена Артамонова «Исповедь Дракулы»).